ПАВЛО МАКОВ . ФІКСАЦІЯ ІСТОРІЇ МІСЦЯ .
Ви єдиний представляєте в даному номері “ЕХСЕSsus” Харків відповідно для нас є цікавий погляд з середини на харківську художню ситуацію.
Для тех людей, которые сложились как авторы, десять лет назад ситуация позволила развиться до действительно мирового уровня. Яркий тому пример, выход в Америке каталога BEST OF PRINT, в котором было собрано двести пятьдесят принтов со всего мира. И в эту обойму попадают пять художников – двое из которых закончили харьковские вузы, но живут и работают в Америке, а трое – Наташа Мироненко, Лена Кудинова и я из Харькова. Это в области графического искусства, а в области дизайна – Володя Бондаренко и Юрий Рынта – люди которые работают на очень высоком уровне и нам не стыдно за это. То же самое можно сказать и о фотографии.
Наши художники принимают участие во многих международных выставках, и в то же время ситуации в Харькове не существует по очень серьёзной причине. Все эти люди, которым сейчас в районе сорока лет, представляют из себя потенциальный интерес как передатчики информации для молодого поколения, как преподаватели. Но они не преподают, потому, что процесс, в котором они заняты, требует колоссальных моральных, физических и материальных усилий и времени для воспитания молодёжи нет. Наши сетования звучат неправдоподобно, – нет молодого поколения, нет ситуации! Эти претензии должны быть обращены к самим себе. Мы заняты своим творчеством и нам некогда. Кроме того, должны обеспечить себе жизнь, а общество не заинтересовано, очевидно, поднимать материальный уровень преподавателей. Ведь даже за небольшие, по европейским меркам, деньги я бы с удовольствием преподавал в институте.
В институте же ситуация трагикомическая.Те хорошие люди, которые остались, не могут ничего сделать – уровень образования студентов, с моей точки зрения, крайне низок. И когда молодые ребята хотят что-то сделать, то они даже “оторваться” не могут, – нет серьёзной базы под “отрывом”. Если в других городах есть какое-то артистическое броуновское движение, то в Харькове этого нет – он силён одиночками и другой ситуации не существует.
А як щодо галерейної структури?
Эти структуры зарождаются. Хотел бы сказать о двух из них. Первая – муниципальная галерея, безусловно государственного уровня и отчасти является бюрократической, но возглавляется умным человеком – Татьяной Тимосян. Парадоксально, но она функционирует. Они каким-то образом достают деньги, – из городского бюджета дотации скудные. Я считаю, не смотря на все нападки на галерею , что она поддерживает, по по мере своих сил, современное искусство, в том числе проекты молодого поколения.
Вторая – это галерея “Напротив”, которой руководит Света Петко. Насколько я понимаю, она добилась интереса и расположения ЦСИС, тем самым, возможно, могут развиваться интересные программы. В этой галерее недавно состоялась совместная выставка харьковских студентов и студентов с Нюренберга. В данном случае это хорошо для ситуации, даже не анализируя результатов. И я сам представлю осенью тот проект, который выставлялся в галерее ЦСИС. Пусть даже это затратно для меня, но хотелось как бы и галерею поддержать и дать понять, что в Харькове что-то происходит. Более того нужно подгадать эту выставку к началу учебного года, чтобы привлечь внимание и молодых ребят.
В багатьох наших співрозмовників, тема критики викликала неадекватну реакцію. В Харкові ситуація з критикою є аналогічною?
Я как участник процесса, очень сильно страдаю, что у нас в Харькове, как и вообще на Украине нет аналитической критики. Есть отдельные искусствоведы и они делают попытки что-то делать, издавать периодические издания (к примеру журнал “Парта”), отдельные статьи, но в целом фундаментального анализа, искусствоведческого института не существует.
Что происходит сейчас, почему мы этим занимаемся? – об этом говорил Арсэн Савадов и можно повторить – анализом, критикой я не хочу заниматься, у меня существует свой концепт творчества – увидел, прочувствовал, сделал, получилось. Мой уровень разбирательств и взаимоотношений с миром – визуальный и не обязательно залазить в словесность. Даже очень осторожно относясь к концептуальному искусству, у меня есть необходимость заниматься текстами. Все, кто что-то делают в искусстве, пишут, пытаются понять, разобраться и не из любви к писанию,я думаю, а по необходимости.
Очень часто отсутствие аналитической критики вызывает неподтверждённые и очень сумбурные проекты, декларативные заявления неоправданный пафос, – когда люди берут на себя управление процессом, не понимая ни глубины, ни специфики его.
Відповідно даний процес не може триматись на ентузіазмі одиноких критиків та старанні самих художників.
У меня есть серьёзные претензии к музеям, – они не то, что не коллекционируют (это понятно – нет денег), но даже не пытаются собирать информацию о том, что происходит, не говоря уже о анализе. Эту государственную функцию сейчас выполняет ЦСИС. И вообще на современном этапе музеи – ужасно рудиментные институты, где может выставляться любой и любое, достаточно только заплатить деньги. Что бы выставляться в серьёзном музее человек должен принадлежать к определённому кругу и достичь в творчестве высокого уровня.
Фактично, кращі роботи вимиваються за кордон?
Это очень болезненная тема. Когда покупают у меня работы за рубеж, и они хранятся в лучших музеях мира – это приятно и это помогает мне материально жить. Но с другой стороны, всё то, что мы делаем – принадлежит этому месту в первую очередь, без пафоса. Ведь это история не Японии и Америки, а история нашей страны. Когда украинские музеи предлагают приобрести мои работы, – естественно, отдаю их даром по одной и той же причине; – у музеев нет денег. И если за рубежом работы приобретают как какую-то экзотику, какой-то теззаде (это для них интересно), то я не от хорошей жизни продаю свои работы и никогда бы не продавал. К своим законченным вещам отношусь без особого художественного пиетета, – они мне интересны такого археологического толка и хотелось бы через некоторое время самому посмотреть. А смотреть не будет на что!
Конечно, что и на Западе для нас нет широкого рынка, и никто в очереди не стоит за фундаментальным искусством, необходимость существования которого осознаёт небольшая прослойка людей. Для Украины, для её будущего, абсолютно необходимо такое понимание. Сегодня это кажется игрой в бирюльки, но приходит время и игра становится историей государства. В этом смысле отношение того места, где люди живут и того какие они сами -колоссальное и важное.
Нужно откровенно сказать, что никто из уехавших талантливейших людей не состоялся за рубежом в смысле арта. И дело тут не в корнях, эта тема уже увязла в зубах – у нас есть какой-то определённый путь и отслеживать его – наша задача. На Западе к нему нет интереса, по этому родиться серьёзная вещь может только здесь -на Западе она может только репрезентироваться. Умные люди, такие как Арсен Савадов, понимают, что без здешнего материала не возможно развивать ни творчество, ни самого себя. И дело тут совсем не в корнях – художник по своей сути должен быть космополитичен и открыт всему миру. Но информация здесь и банк данных здесь – и ничего не возможно сделать сидя в Нью-Йорке, – можно скиснуть.
Раньше мне было легче уезжать и работать, сейчас же весь материал увожу отсюда и в Штатах делаю только технологическую работу, осуществляю проект, – там технология и деньги, всё остальное отсюда.
Репрезентація українського сучасного мистецтва на Заході відбувається хаотично, без державної підтримки – ні музеї, ні Міністерство культури цим не займаються…?
Как Министерство культуры может заниматься репрезентацией за рубежом или вообще заниматься развитием внутри страны, когда оно аннулировало отдел изобразительного искусства. А музеи сами еле-еле выживают. Вот мы и репрезентируем Украину за рубежом, я и другие художники, – происходит это на высоком уровне. Но думаю, что говорить о широкой репрезентации украинского искусства за рубежом не приходится, не смотря на все успехи наших художников. Пока о современном искусстве Украины, как о явлении, мнение не сложилось. С трудом складывается о российском, которое более засвечено и раскручено.
Да и само искусство в нашей стране, если говорить о фундаментальном, в области театра, музыки, визуального арта – выживает только потому, что это кому-то нужно за рубежом. И если завтра сюда перестанет идти материальная поддержка, не только напрямую -не путём грантов (ведь многие музыканты и художники, зарабатывая на Западе деньги, вкладывают их в искусство здесь) – вся серьёзная культура здесь вымрет. Вымрет в материальном плане – мы не сможем больше работать, ведь фундаментальное искусство очень затратная область деятельности. Константин Эрнст говорил, что малозатратные проекты обречены на провинциальность, на маргинальность – это абсолютно верно. Пока что мы вытягиваем за счет личного вклада и за счет личной энергетики. Культурный процесс не заключается только в приглашении на гастроли мировых звёзд, как это понимают чиновники -такие наезды не создают ситуацию. Очень жалко, что молодые, не имея тут поддержки, будут снова и снова уезжать и пропадать на Западе. Осуществить такую поддержку можно только на государственном уровне.
Окрім графіки, ВИ, як автор, займаєтесь виданням книг?
Я смог издать две книжки. Первая, это каталог (называется “Картотека”) выставки в музее Русского Изобразительного Искусства и основывался на истории места о котором я рассказывал. Это была визуальная фиксация истории в определённом месте. И те вещи, которые происходили, для меня существуют больше с этнографической точки зрения, чем творческой.
Вторая книга “Наш пейзаж” – связана с выставкой в ЦСИС. Это не каталог, не путеводитель в мире искусства – это попытка дать понять, что между реальностью и искусством нет никакой грани и всё взаимосвязано.