Надя Пригодич
Живе відео
Нещодавно відбувся відеофестивалъ DREAMCATCHER , кураторам я кого ти була, -чи можливо сьогодні вже говорити про певний якісний стан відеоарту в Україні?
Хотя временная дистанция не такая уж большая, все же определённые выводы можно сделать. Следует начать с небольшого экскурса в историю возникновения видеоарта в Украине. Эта история нелогична и совсем незакономерна. До конца 80-х, открытия “железного занавеса” в нашей стране развивалось традиционное визуальное искусство , прежде всего,сюжетная картина, при полном отсутствии жанров современного искусства, экспериментов с новыми технологиями. Это искусство было ущербно и провинциально, потому что художники были лишены возможности использовать технологии, которые уже были закономерной частью мирового художественного процесса. Конечно, и развитие видео было связано с определёнными техническими проблемами, – не было видеокамер, свободных монтажных студий, да и необходимых навыков, – но это не главное, это был вопрос времени.
В нашей среде видеоарт возник как фиксация, документация художественных акций. В начале своего возникновения видеоарт был вторичным продуктом и уже потом, посредством монтажа и технических доработок получалась оригинальная вещь. Такая тенденция отчасти сохранилась и до сих пор. В этом уникальность развития ситуации, которая повлияла на позднейшую обусловленность отечественного видео. Да, и низкое технологическое качество связано, определённым образом, с мышлением, которое не структурно и не технологично.
Це відноситься до попереднього фестивалю “Відкрита ніч”?
Я считаю этот фестиваль, вернее его видео часть, событием значительным потому, что ранее демонстрация видео была рассредоточена в художественных пространствах, в выставочных залах, в видео инсталляциях, видео объектах. Целенаправленной публичной демонстрации не было, разве что в узком профессиональном круге. Фестиваль “Открытая ночь” дал повод к размышлению, каким должен быть видеофестиваль.
Чим, на твою думку, обумовлена регіональністъ українського відеоарту?
Конечно, есть ярко выраженные видеоцентры, – они локализируются в Одессе и Киеве.
Причины именно такого распределения трудно объяснить. Возможно одной из причин является и то, что видео – это немного технический вид искусства и требует развития определённого художественного мышления, а этот уровень сознания, в свою очередь зависит, от темпов развития художественного процесса в целом в регионе.
Можливо в цих регіонах відчувалась орієнтація на західну або східну тенденцію?
Это безусловно имело место, но не как векторность, а скорее – контекстуальность, которая является необходимым условием для ситуации. Ведь никому не интересное искусство не выживает – не может существовать. Оно всегда интересно в контексте как художникам так и кураторам. В России видеоарт был популярен в меньшей степени, поэтому можно говорить о западном влиянии, хотя информационная осведомленность была очень ограниченной. Процесс, который происходил в Одессе или Киеве можно назвать интуитивным – он протекал почти не осознанно и не был связан ни исторически ни логически с западным контекстом. Когда, Эрки Хутама отсмотрел целый ряд работ украинского видео, был очень удивлён неинформированностью наших художников, которые в тех или иных формах повторяют классические работы западного образца. Можно относится к этому по-разному, с одной стороны, подобная герметичность своеобразна, и аутентична, но, в то же время – несколько ограничивает свободу художественного волеизъявления.
Що можна сказати щодо фестивалю DREAMCATCHER в цьому контекст!?
Не думаю, что оторванность от мировой ситуации почти не даёт плюсов, и вряд ли работы были бы менее эмоциональными и самодостаточными. Конечно, при насыщении информационного пространства и взаимодействии разных культур можно было бы ожидать более драматического и интересного результата. Думаю, что это не та степень интервенции, которая могла бы повлиять на ментальном уровне на внутреннее восприятие художника, на его ощущения и рефлекции. В принципе для всех художников, которые выжили, как сказал бы Миша Рашковецкий, в результате процесса “неестественного отбора”, – важно создавать ситуацию здесь – в Украине.
С моей стороны, не совсем корректно высказываться о качестве работ представленных на фестивале DREAMCATCHER и говорить какие лучшие, а какие худшие – я не имею права на такое суждение. Конечно, киевские и одесские художники выгодно отличались от своих коллег из других регионов.
На этом фестивале родился очень зыбкий процесс,- взаимоотношений видеоарта с телевидением. Было представлено несколько сюжетов авторы которых работают на телевидении и у них есть техническая возможность реализовывать идеи. Можно только мечтать о том, чтобы в этой среде, на такой сильной базе – технической, человеческой и интеллектуальной, возникло движение, которое могло бы привести к радикализации видеоарта.
Тобто, відчувається еволюційність процесу?
Эволюционность просматривается, но самого общего характера, – еще нет определённого количества работ. Я пыталась отбирать работы на конкурсной основе, но этот выбор состоял между немногими работами.
Есть субъективные пожелания о перспективе развития видеоарта. Должны возникнуть отношения – плодотворная колаборация с музыкальной культурой, нужен более направленный процесс технологизации видео. В нашей ситуации каждая тенденция предоставлена двумя, тремя работами. Нельзя говорить о компьютерных вещах – их не много. Несколько работ феминистического видео – это ещё не явление. Сюжетные работы были предоставлены студентами кинофакультета. В этом направлении проходит тонкая грань – видео по своей структуре на сюжет не рассчитано, но в то же время оно не исключает ничего – нет жестких правил. Просматривалась ещё одна подкатегория – это документация художественных акций.
Цей напрямок виглядав відособлено, виникало почуття сируватості матеріалу…
Конечно, выглядело это сыровато – потому, что вещи нужно делать более кропотливо, более тонко, а не просто комментировать художественный акт. Необходимо создавать ещё одну работу или парафраз на акцию, чтобы сюжет стал самостоятельной единицей.
Попередній фестиваль “Відкрита ніч” и останшй також. обєднували роботи відео та кіно. Це випадковий збіг чи існують спільні тенденції розвитку двох жанрів?
На фестивале “Открытая ночь” очень ясно прослеживалась пропасть между кино и видео в плане идей и поиска нового языка выражения. В этом контексте можно себе представить какие жуткие проблемы у украинского кино – оно абсолютно не то что не европейское, а какой то ужастно провинциальный продукт. Приходит ощущение намеренной изоляции от внешних влияний, зацикленность на традиции украинского поэтического кино, кино 60х-70х годов. Молодое поколение кинорежисёров воспитывается в таких же реакционных условиях невосприятия всего нового, также происходит и со студентами в художественных вузах. У них очень костное мышление.
Если бы состоялось на идейном уровне объединение этих двух направлений видео и кино, то такая поддержка спровоцировала бы очень стремительный качественный скачёк.
Почему французы так борются, развивают и отстаивают свою кино и видео продукцию в противовес американскому, и в тоже время открыты для различных новаций – тем самым и сохраняют аутентичность культуры, и обогащают пластический язык своего кино. В Украине идет консервативный процесс, всё происходит в обратном направлении – в сторону профанации, а не развития.
Надя, цей проект є дуже актуальним для нашої ситуації й думаю , що він послужить поштовхом розвитку відеоарту в Україні…
Я очень на это надеюсь. Существует уже прецедент – пусть один крохотный, локальный, но фестиваль. Есть стимул показывать работы.
Есть идея сделать международный фестиваль и пригласить видеохудожников с России, Белоруссии, Польши, с других стран Восточной Европы. Сейчас наблюдается очень интересная ситуация в Любляне, о которой говорят как о новом европейском центре современного искусства. Меня очень интересует процессы происходящие в Европе, и поэтому необходим более масштабный контакт, чем наезды отдельных академических видеохудожников, отрывочная информация которых более путанная, нежели объективная.